00:00:04 Всеволод КОРШУНОВ: Я предлагаю нам сесть, Анатолий! Нет? Не хочешь?
00:00:07 Анатолий ИВАНОВ: Я же спортивный!
00:00:09 Всеволод КОРШУНОВ: Хорошо.
00:00:09 Анатолий ИВАНОВ: Если ты не против? Ты можешь сидеть, я буду стоять.
00:00:11 Всеволод КОРШУНОВ: Не, я абсолютно не против. Значит… и сидячий образ жизни – это зло. Друзья, если есть какие-то вопросы, то вы поднимаете руку, мы вам передаем микрофон… У меня первый вопрос. Представляя картину, ты сказал, что это документальный фильм, снятый игровым методом. Что имелось в виду?
00:00:27 Анатолий ИВАНОВ: Имелось в виду, что… Когда мы пытались снять чисто документальное кино, используя методы документального кино, то есть, голос за кадром, интервью, какое-то архивное врезки, вырезки, фото, сепия и так далее. С какими-то графиками, с экспликациями: «Справа у вас пластиночка, слева у вас тоже пластиночка», это получалась обучалка или такое общеобразовательное кино. Не получался опыт у зрителя вот этой профессии, то есть, что чувствует диджей профессиональный, который туда-сюда ездит. Поэтому я обратился к художественному кино, в котором гораздо шире арсенал создания именно образа. Именно ощущений, эмоций у зрителя. То есть, по сути говоря, лучше манипуляция. И мы решили скомбинировать какие-то моменты из документального кино. То есть, например, самолёты — настоящие. Они не CGI, они не нарисованы. Там настоящие пассажиры, которые орали: «Куда мы летим? И что это за базука на плече у этого мужчины?» И мы не могли снять 2 дубля, то есть приходилось всё снимать до посадки и потом почему-то никто не хотел пробовать взлететь сразу же и снять мне второй дубль. Но очень многое мы снимали по сценарию, с множественными проходами, с дублями. Хороший пример – это вот чудесный московский лифт, который скрипит. Ну наверное, раз 20 мы снимали его. Причём, в 2 приезда в Москву. И… использование музыки, использование цвета. Плюс камера… она… не автоматически… фокус используется классический. Разделённый звук и картинка. Хлопушки у нас не было. Хотя нет, на некоторых съёмках была хлопушка. Всё остальное, то есть вот классический метод наводки на фокус ручками и композиция, свет, и так далее, и так далее. Это чисто художественное кино. В результате, получается у человека погружение в мир диджея, зачастую, неприятное погружение в мир диджея. И, мне кажется, что это удалось лучше, нежели просто сказать: «Вот диджей, он работает так!» А… на выходе получается какое-то… ну, передача информации, но не передача эмоции, не передача подноготной того, что такое быть диджеем. Документальное кино передаёт информацию, но плохо, на мой взгляд, передаёт жизнь. И архетипы какой-то профессии или какой-то жизни.
00:03:48 Всеволод КОРШУНОВ: А вот, при этом, сцена в гостях, это похоже на такое, ну… традиционное, классическое для документального кино, кинонаблюдение?
00:03:56 Анатолий ИВАНОВ: Да.
00:03:56 Всеволод КОРШУНОВ: Или там тоже были роли и реплики расписаны?
00:04:00 Анатолий ИВАНОВ: Там такой гибрид получился. Потому что, я изначально написал в сценарии: хочу в хипстерском апартаменте, с видом на Москву, Кремль желательно. С чаем, «Азбука вкуса» чтобы где-то была внизу, мёд и так далее, всё что полагается московским посиделкам. Но я первый раз в жизни видел этих людей. То есть, для меня это было нечто… жуткое. Потому что, Пушкарёв, главный герой и диджей, говорит: «Ну что? Поехали! Снимаем!» У него вот такая манера: «Хоп! Поехали в Питер! Поехали туда-сюда…» И никакого задания говорящим не было. То есть, мы разговаривали на совершенно разные темы. И мне приходилось одновременно снимать, наводить на фокус, брать звук и как-то их модерировать. Потому что, это скатывалась постоянно в: «А вот диджей Петя… Ооох! Ужасный человек! Он вот вышел, сделал то-то, то-то, то-то! А вот КаZантип – это такой… и вот…» Ну, типично, чем занимаются мужики, которые собираются: «А вот там Таня, она вот приехала ко мне, и я ей подарил…» Ну… и вот это пришлось вырезать и очень сильно пользоваться монтажом. Монтажёр… монтаж вообще делает документальное кино. Поэтому, это один из основных… одна из основных причин, которая заставила меня выбрать именно документальное кино. Потому что, можно было попрактиковаться в монтаже. До того, как я начал что-то снимать, я вообще думал, что монтаж не существует в кино. Что всё снято, одним таким проходом, и до 2011 года я думал, что, о! «Inception» — класс! Камеру включили, и на 2 часа, и сняли. Или какой-нибудь, ну вот даже, там, «Броненосец Потёмкин»… Кулешов, я понятия не имел: кто это? Когда мне подсказали, что, ну, вообще-то тут, как бы, склейки… Поэтому я решил попрактиковаться. И сложнее документального кино, в общем-то, нету ничего в монтаже. Потому что это непредсказуемо, зачастую, в отличие от игрового кино. И вот эта вот сцена разговора за чаем, это прекрасный пример, где, хренась! В тот момент, когда: «Аха-ха-ха!» на меня смотрит собеседник, типа, я же тоже вроде бы с ними разговариваю? Это не актёры… и я его, хренась! На какой-нибудь… чай наливает. В действительности, чай он наливал он вообще через 6 месяцев после этих съёмок. То есть, я это отснял, посмотрел в Женеве, где мы делали постпродакшн, ужаснулся, потерял вообще совсем остаток волос, сказал: так, летим обратно в Москву доснимать вставочки, чтобы спасать эту сцену. То есть это довольно-таки может быть, выглядит в какие-то моменты спонтанно, но за этим за всем в общем-то, жёсткая логистика такого игрового кино, когда продюсер просчитывает, сколько это будет стоить, возможно ли? Почти всё, что вы видели, это было снято с разрешениями… оттуда… Ну или где там Кремль? Вот. И… Довольно методично отснято… Зачастую не в порядке хронологическом. Соответственно, вот эти все перелёты, это тоже Пушкарёв не сел на самолёт в Москве и полетел в Женеву и так далее. Нет, это совершенно разобщённые были моменты, которые потом при монтаже соединились в одну историю. Использовались разные совершенно аэробусы, с разными крыльями. Они, там, проходили в постпродакшене доводку, чтобы это оказалось одно и то же крыло, хотя это на самом деле не так. То есть, очень много CGI, на самом деле. Rotoscoping, CGI… которую, надеюсь, вы не заметили никто. Я… Ну… На данный момент, сколько фильму лет, никто не говорил: «А чё это там?» То есть, это опять же… художественные какие-то практики, методы. Для того, чтобы создать документальный образ, документальное ощущение. То есть, когда этот фильм смотрят профессиональные диджеи, они в ужасе. Они нам пишут письма, в первую очередь, Пушкарёву, который главный герой. И говорят: «Господи! Мне было ужасно неприятно смотреть этот фильм. Иногда приятно, потому что, ну я сижу такой, думаю, блин, вот помню, я тоже, я ехал к этим румынам, думал, меня там сейчас порешат вообще! Выходишь из аэропорта… а там ни бе ни ме ни кукареку на каком-то там: “Do you speak English?” “Yes, a little bit.” И потом, вот такие вот, эти… хе-хе! Неизвестно, в одну сторону доедешь, а потом о тебе забудут?» И диджеи, то есть, профессиональные, они смотрели этот фильм и видели, что пульт, который, соответственно, сам инструмент рабочий у диджея, он, ну примитивный. Извините, я, как человек с музыкальным образованием. Может быть кто у нас тут в аудитории играет на каком-нибудь музыкальном или играл музыкальном инструменте?
00:09:51 Анатолий ИВАНОВ: Один человек! Два человека! Ну ладно, ОК! Ну я вам просто тогда скажу, что сводить один трек с одного винила на другой это — просто. То есть, почти вы все можете этому научиться довольно быстро. Самое сложное в диджеинге, это выбрать, какой трек после какого будет. То есть, это скорее куратор, нежели музыкант. Это не исполнитель Баха, Моцарта и так далее. Вот. И… Этот момент техничный, технический, когда какой-то там канал, эквалайзер и так далее… Мы очень аккуратно снимали, чтобы совпадало с реальностью. Но если бы мы поставили просто камеру в клубе, условно говоря, и снимали то, чё происходило, получилась бы полная белиберда. Потому что, не совпадал бы звук, по времени не то происходит. Обычно один трек техно, он длится 8 минут. А здесь, если вы заметили, в каждом клубе 3-4 минуты на 3 трека. Вот, то есть, приходилось постоянно придумывать способы показывать одно, не связанное с записанной музыкой in situ и потом в постпродакшене компенсировать, для того, чтобы достоверно всё равно выглядело. Это получалось более реалистично, нежели вот, «caméra vérité», когда поставил, включил, выключил.
00:11:23 Всеволод КОРШУНОВ: Ну вот ещё, такой я такой… я… это я просто такой комментарий, скорее… Это ещё Хичкок говорил, да? Что, если хочешь сделать сцену реалистичной, нужно, наоборот, камеру ставить не на уровне глаз, а ставить стол, на него стул, на него оператора. И вот, то есть, чем более реалистичны кадры, тем менее реалистичны его, собственно говоря… те способы, которыми ты этого добиваешься.
00:11:44 Анатолий ИВАНОВ: Да, это такой странный парадокс. То есть, например, в клубах я, прошу прощения, я вот снимал вот так вот. Обычно упирался в какой-то там прибор, поэтому, я снимал с напряжёнными квадрицепсами бедра. У меня 20 килограмм камера, и я вот так вот: «Aаа!!» Никто вокруг меня, то есть, люди там танцуют: «Еееееаа!!!» А рядом мужик издаёт совсем другие звуки: «Ааааа!» Вот, то есть… Мне больше всего помогло, как режиссёру и оператору, это тяжёлая атлетика. То есть, мы купили комплект очень таких серьёзных гантелей, штангу. Вот. Всё остальное, там… монтаж, свет, драматургия… Фигня! По сравнению с тяжёлой атлетикой. Так что, если кто-то собирается снимать не… с… тележки, а, вот, там стедикам или с плеча. Очень советую! Прямо вот радикально. Я всё, я перестал там пить, начал нормально питаться, йога, сон. Насколько это возможно. Самое лучшее, что есть для режиссёра-оператора.
00:13:01 Анатолий ИВАНОВ: Да, пожалуйста.
00:13:02 Публика: А кто и почему выбрали в главного героя Андрея Пушкарёва?
00:13:09 Анатолий ИВАНОВ: Выбрал я. У Пушкарёва вообще такой даже идеи не было в голове. Когда я просто заглянул к себе в коллекцию Apple Music (iTunes), у меня на первой позиции был Пушкарёв. То есть, по количеству сетов и по качеству сетов. Плюс, этот диджей постоянно гастролировал, что довольно редко. Особенно, когда человек играет, диджей играет dub techno, deep techno. То есть, это очень некоммерческая техно-музыка. Может быть, вы слушали или были в каких-то ночных клубах, где вот это «бэм-бэм-бэм» и выходишь такой… без кокаина не обойтись. А тут довольно-таки мелодичное техно, которое можно слушать в машине, даже в офисе, работать и так далее. И он куда-то ездил постоянно. Поэтому я ему позвонил, мы с ним встретились в Париже. Изначально я думал снимать скорее команду диджеев, нежели одного диджея. А так, изначально, мы пытались снять ещё из команды DeepMix.ru. Программный директор этого замечательного web-радио, тоже легендарного. Дима Загинайлов, что-то с ним случилось. Он уволил всех. То есть… DJ BVoice, кто там ещё был, DJ Кубиков, DJ Ижевский, там никого не осталось. Удалил все миксы.
00:14:43 Публика: А можно спросить, я нашёл информацию в интернете, на IMDb, о том, что бюджет фильма 100 000 евро, приблизительно.
00:14:49 Анатолий ИВАНОВ: Да, я потом просто перестал считать.
00:14:51 Публика: Ага! Вот такой вот вопрос: то есть, я понимаю, что, скорее всего, эти деньги были найдены либо на питчинге, либо каким-то что-то типа того… Неужели это всё деньги вот этого диджея?
00:15:01 Анатолий ИВАНОВ: Не, не.
00:15:02 Публика: Это ваши деньги?
00:15:03 Анатолий ИВАНОВ: Это… часть мои деньги, это деньги друзей, это деньги людей, в общем-то… не особо связанных с кино.
00:15:13 Публика: Собственно, вопрос…
00:15:14 Анатолий ИВАНОВ: То есть, это, так называемый, технический термин, private equity.
00:15:18 Публика: Вопрос, собственно, не в этом. Это большая очень сумма на крупное документальное кино. Особенно, когда вы говорите, документальное кино в России и рядом цифру в 100 000 евро, это много.
00:15:27 Анатолий ИВАНОВ: Нуу…
00:15:29 Публика: Да, это очень много.
00:15:30 Публика: Собственно, вопрос такой: как у вас получалось доказать этим людям, что они должны дать вам денег на фильм, в котором, практически, нету основного, ну, типа, нету конфликта, нету изменения героя в кадре. То есть, вы не можете сказать, что вот у меня в начале он будет таким, а в конце он изменится и станет другим.
00:15:48 Публика: Нету героя, нет антагониста.
00:15:50 Публика: Да. А как доказать это потенциальному, грубо говоря, инвестору? Как вы это делали?
00:15:55 Анатолий ИВАНОВ: Я к любым инвесторам, с тех пор, и сейчас, и в будущем, я подхожу предельно честно. То есть, я считаю, что инвестор – это член команды. Поэтому это человек, который должен знать максимально о проекте и как о каких-то потенциальных продажах, так и о потенциальных disasters. То есть, ну… тотальных… Можно сказать? Факапах? Ну то есть… что ничего не получится, и он потеряет деньги. И со всеми инвесторами я садился за стол переговоров и говорил: «Дела вот обстоят так: у нас будет антигерой, у которого хватит духу заявить о проблеме, сказать, что ‹я устал, я хочу днём, я хочу природный ритм циркадный, я хочу то, я хочу сё, я стремлюсь! И-и-и-и-и-и…› И ничего у него не получается.» В общем-то фильм этот – драма, получается. То есть… В какой-то момент, люди, которые смотрят это кино, они видят, что у него никогда не получится то, что он задумал. То есть, вот эта вот арка развития, она переходит в стагнацию и обрывается в конечном итоге. То есть, в этом плане, это антигерой такой классический. Несмотря на это, мне очень помогло то, что к тому времени у меня было примерно 15 лет профессиональной фотографии. Я был опубликован, там, в Taschen, и прочих других. Ну, то есть, я работал в Магнуме (Magnum Photos), в VU, Getty и т.д. и т.п. И я мог показать картинку, что даст фильм. То есть, я был не просто человек, там, с улицы, который вдруг решил сделать кино. А у меня было нечто конкретное, я просчитал бизнес-план… Какой бы была у нас целевая аудитория, сколько можно продать, сколько никогда не получится продать. Поэтому, попытались снять как можно дешевле. Чтобы вернуть деньги. И каждый раз это был, в общем-то, человеческий разговор. Люди дают деньги в кино, я имею в виду private equity, да и не только private equity, в, скажем так, и студии, и государственные структуры, они всё равно дают деньги личностям. А первую очередь, тандемам: режиссёр-продюсер. Продюсеры, к сожалению, недостаточно о них разговаривают в прессе, на фестивалях. Это люди… Ну, они… потрясающие. То есть, они на голом месте создают что-то. Даже, несмотря на сумасшедших режиссёров типа меня. Вот! Поэтому главное, это диалог между инвестором, который верит в личность, способность продюсера и режиссёра. Это такой, в общем-то, человечный диалог. То же самое с, я не знаю, во Франции – это CNC (Centre National de la Cinématographie). Когда вы подаёте в конкурсе, и ваш сценарий читают и так далее, первое, что спрашивают: «ОК, а кто ваши продюсеры? Кто ваши актёры?» И когда вы представляете свой проект, это не питчинг, а скорее разговор с отборочной комиссией для того, чтобы понять, насколько вы, как команда работаете хорошо, уверенно вместе. Насколько у вас конфликт, есть или нет. Естественно, лучше брать тех, у кого нет конфликта. То есть, кино – это же такой командный спорт. То есть, если вам хочется работать одному, то есть, вот, фотография, есть скульптура, есть куча других занятий в… на нашей планете. Кино – это именно команда. Если команда не функционирует, ей не дают деньги.
00:20:23 Публика: Вот, у меня вопрос, всё-таки, по твоему мнению, куда он всё время едет?
00:20:27 Анатолий ИВАНОВ: Он… едет, во-первых, по накатанной. Во-вторых, потому что, так получается и потому что, он под это заточен. Это раз. Два, то, что я заметил, это то, что он всё равно думает о своей мечте: работать в… условно говоря, в маленьком домике на берегу моря или в каких-то полях с видом на швейцарские Альпы. Потому что, это человек из Воткинска. Кто знает, где Воткинск находится?
00:20:59 Анатолий ИВАНОВ: Ну вот я тоже не знал. То есть, это Ижевск, а там ещё и пилить, и пилить, и пилить. И дорога заканчивается, а там вот город, который не похож, с моей точки зрения, на город, а похож…
00:21:09 Публика: Тартарары.
00:21:11 Анатолий ИВАНОВ: …на деревню. И вот вы видели, когда он там через какие-то вот эти вот лужи, это – проспект Кирова. Какой проспект Кирова?! То есть, там нет туалета-канализации. Я был в ужасе, но вот оно так. Город. И… он – человек природы. То есть, ему в мегаполисах неприятно. То есть, он работает в мегаполисах, потому что клубы – в мегаполисах. Он очень многого лишает себя в жизни, там еды, которую он любит готовить, какого-то общения, сна и прочего, прочего. Ради того, чтобы людям дарить, показывать эту вот новую музыку, как-то их приобщать. То есть, технически говоря, это подвиг. Который заставляет людей к чему-то новому прислушиваться в клубе, потом идти домой прослушивать SoundCloud на какие-то новые темы музыкальные, что-то узнавать новое. И метафорично я вложил это в фильм. То есть, он постоянно, как только, раз, отключился, у него возникают воспоминания его дома и Воткинска. Эта огромная река Кама, бесконечные леса, поля. И, в конечном итоге, он доезжает, то есть, он всё пытается, всё думает, думает поплавать в этой Каме. Наконец-то, он приезжает к настоящему морю и понимает, что, а это не решает его проблемы. То есть, он дальше уходит на очередной loop, на очередной круг, на очередной квадрат. Который повторяется, повторяется, повторяется. То есть, остаётся его сумка, с этими квадратными обложками, конвертами винила, но по сути… Вот оно море! Что ты, что ты, чувак, ты куда пошёл? Куда? Вот, вот здесь… садись, вот оно счастье же! Нет, счастье не наступает. То есть, он едет дальше, в какой-то очередной клуб, в очередной город… И, неизвестно, чем это кончится.
00:23:32 Публика: Есть вопрос. Я сам выступал иногда и понимаю, что это эмоции, которые ты получаешь от того, что просто доносишь людям свою музыку.
00:23:39 Анатолий ИВАНОВ: Да.
00:23:40 Публика: Тогда почему человек просто безэмоционален? Почему он весь фильм вообще не издает никаких эмоций?
00:23:48 Всеволод КОРШУНОВ: Ну, я вот хочу просто продолжить эту же вот, эту мысль, да? Отвечая на ваш вопрос. Это, конечно, да, кино про ловушку и оно наполнено повторами. И, эти, собственно говоря, повторы и есть суть этой ловушки. Человек… Здесь тоже возникает вопрос: куда он едет? Куда он бежит? От чего, от кого он бежит, да? Какую там смертельную тоску он пытается этими перелётами, бесконечными этими кругами заглушить? Вот. И здесь, поскольку, само состояние персонажа такое, кино тоже такое. Да, в нём много тоски, пустоты, загнанности, вот такой ловушечности. И в этом смысле, фильм, конечно… ну такой интересный кейс, потому что он, с одной стороны, соединяет разные эстетики, да? Road movie, значит, некий такой… видеоклип. С другой стороны, он работает с тем, что современные эстетики называют «некатарсическая эстетика».
00:24:42 Анатолий ИВАНОВ: Да!
00:24:43 Всеволод КОРШУНОВ: Есть катарсис…
00:24:44 Анатолий ИВАНОВ: Не происходит.
00:24:45 Всеволод КОРШУНОВ: Да. А здесь – выхода нет. Собственно говоря, этого самого эмоционального подключения, о котором вы говорите, оно намерено исключено, его тоже нет. И вот есть такой эстетик Нгай (Sianne Ngai), он вообще говорит о том, что современное искусство и кино, в том числе, чаще работают не с катарсическими элементами, а, с так называемыми, ugly feelings. То есть, например, чувство неловкости, чувство скуки, чувство какого-то дискомфорта при просмотре. И вот здесь, скорее, с этим работает Анатолий, как режиссёр, нежели вот с той эмоциональной связью, о которой вы говорите. То есть да, это, совершенно исключает, наверное, ряд зрителей, да? Но это особая задача, как я понимаю, если мы…
00:25:26 Анатолий ИВАНОВ: Абсолютно правильно понимаешь. Я потому что… Ну буквально сейчас на Colta.ru вышла новая статья о переводе книжки, называется «Selfie» by Will Storr… Чувак, может, слышал?
00:25:38 Всеволод КОРШУНОВ: Ага.
00:25:39 Анатолий ИВАНОВ: Где говорит товарищ, автор, что на самом деле… поменяться очень сложно. И что нам с эпохи Айн Рэнд врали, что главное – расправить плечи, и Атлант поскачет и всё у вас получится. Нет! Если вы родились с определённым набором ДНК, и у вас там больше невротизма, как по-русски?
00:26:12 Анатолий ИВАНОВ: Нежели других качеств, вам будет очень сложно поменяться. Это вот правда жизни. Что с этим делать? Всё равно, есть что делать! Надо обращаться, там, за помощью, надо собой заниматься. И я пытаюсь снимать кино про то, что можно сделать, и про то, что существует. Нежели создавать сказки, как это делается в Голливуде, где я не знаю… Если взять того же Майкла Манна, «Collateral» с Томом Крузом, где чувак, который таксист и мечтает открыть свой бизнес, совершенно нулевой лузер, вдруг становится мега-супергероем, спасает всех и вся. Это… Так не бывает. Вот не бывает! Бывают люди, которые постоянно спасают. Бывают люди, которые мечтают спасать. Поэтому это выбор. Это выбор! Естественно, людям хочется зачастую пойти в кино, отключиться и помечтать. Помечтать о парашютных прыжках с Томом Крузом. И то, что они смогут когда-нибудь, когда-нибудь, когда они станут старыми… Нет.
00:27:37 Всеволод КОРШУНОВ: Ну тем более, собственно, формат документального фильма, наверное, предполагает эту самую честность, то самое «Зеркало». Квадрат этого зеркала, да? Которое, в общем-то…
00:27:44 Анатолий ИВАНОВ: Да, «Квадрат», это, в том числе, почему выбрали такое название — это окно в жизнь настоящего человека, а не нечто, такое, абстрактное. И… То есть, это, кстати, это одна из просьб Пушкарёва, когда я ему предложил сделать кино, он сказал: «OK, я согласен, если мы будем снимать честно. Я не хочу врать. То есть, мне вот так ощущаются перелёты.» Он, действительно, мучается. Ну… Я, когда снимал это кино, мне, вообще, так плохо редко когда я вообще в своей жизни я так себя плохо чувствовал. То есть, последний вот этот клуб меня просто тошнило. То есть, я уехал в… в гостиницу, я ели… то есть, я пил таблетки, чтобы меня не вырвало. То есть, настолько… Потому что мы снимали: начали типа в… в пятницу, в 6 утра и закончили в воскресенье… в 8 утра. Нон-стопом я вот это всё снимал. Тогда, когда Пушкарёв, вот каждый раз, когда вы его видите, что он там спит. Я же не сплю, я же это всё снимаю. То есть, это жесть! Это мегажесть. Но это честно. Это было вот первое. Первое, то, что он у меня попросил, чтоб это было честно. И поэтому он не зол на меня, он не говорит что: «Вот, что ты из меня сделал?! Я вообще какая-то там неэмоциональная кукла! И вообще, что обо мне подумают люди?» Нет. И второй момент, чтобы я ему не мешал во время выступления. То есть, он… попросил, чтобы я не появлялся в диджейке и типа: «Ой, что это за трек такой?! Ну-ка, поменяй, мне нужно для кино!» Вот у нас была такая договорённость, чтобы это было максимально честно, и я не мешал ему работать.
00:29:50 Всеволод КОРШУНОВ: Ну, честность – это вообще очень здорово, и, мне кажется, очень хорошая такая кода для нашего разговора. Потому что документальное кино, и кино вообще, конечно, и, вообще, наша жизнь, конечно, хотелось бы, чтобы была честной по отношению, в первую очередь, к нам самим. Друзья, спасибо большое за этот разговор, давайте Анатолия, поблагодарим. Спасибо большое!
/ RU Москва / 2019-04-18
ХИТРОСТЬ: Чтобы распечатать фотографии, включите «Печатать фон» в настройках вашего броузера.